Тургенев Иван Сергеевич - Письма (1831-1849)

ака все говорили сразу с большим жаром и в каком-то лихорадочном возбуждении повторяли совершенно незначительные вещи, как это обыкновенно бывает, когда соберутся люди мало знакомые между собою и еще менее друг другу подходящие, которым вино разгорячило головы. Каждый вытряхивает свой мешок общих мест, отчего летит много пыли. Затем мы прошлись по розейским бульварам; э, э! Розе вовсе уж не так безобразен! Толстяк Фуже положительно добрый малый, и притом он не принимает себя всерьез, а это всегда очень приятно. Люди, которые принимают себя всерьез, могут сделаться великими, политиками - великими людьми, если хотите,- но переносить их общество довольно тяжко. Гёте сказал: Wer sich selbst nicht zum Besten haben kann, gehort gewiss nicht zu den Besten {Кто не умеет подтрунивать над самим собой, тот, конечно, не принадлежит к числу лучших (нем.).}⁴. В Розе есть речка, это меня очень удивило. Я думал, что в Бри встречаются только лужи с тростником, но без воды.

   Вот что я прочел с тех пор, как живу в Куртавнеле:

   1. Оба тома "Руководства по истории" г-на Отта.- Этот г-н Отт - демократ школы г-на Бюшеза, демократ-католик. Этот противоестественный союз в состоянии производить лишь уродов⁵.

   2. "Русскую историю" г-на Устрялова. Чёрт возьми, как попала эта история в Куртавнель? Она отвратительна, но освежила в моей памяти много дат и событий⁶.

   3. "Историю средних веков" Роттека.- Невыразимо скверно. Либерализм легковесный, тошнотворный и фальшивый. Слог высокопарный и пошлый. Люди этого сорта в конце концов становятся членами правой какого-нибудь франкфуртского парламента. Я но говорю этого о Роттеке - он умер, к счастью! Но множество людей ejusdem farinae {из того же теста (лат.).}, к несчастью, пережили его⁷.

   4. "Письма леди Монтегью" (писанные в 1717 г.). Прелестная книжка, исполненная изящества, ума и искренности и заставляющая любить ту, которая ее писала, невзирая на ее происхождение⁸!

   5. "Dona Isabel de Solis, novela historica" {"Донья Исабель де Солис, исторический роман" (исп.).} Д<она> Мартинеса де ла Роса.- Я прочел это для упражнения в испанском языке. Но пусть извинят меня ваши соотечественники, если вся их современная литература такого же качества... Это по-детски наивно. Интересны лишь выдержки из хроник⁹.

   6. "Историю войны в Испании с 1807 года" генерала Сарразена. Это написано ясно, но ненависть, которую этот француз питает к французам, уж чересчур сильна, чтобы быть естественною. Генерал С. кажется мне совершенным негодяем¹⁰.

   7. Воспоминания Боссе о Наполеоне.- Это произведение благородного лакея, если только лакей может быть благородным. Есть интересные факты¹¹.

   8. Перевод Вергилиевых "Георгин" Делиля.- Уж не знаю кто, г-н Мартен или г-н Низар, хвалил его в моем присутствии¹². Я не мог его докончить; право, это слишком пресно, и к тому же, эти александрийские стихи текут с отвратительной легкостью; это жидко и безвкусно, как вода. Подлинник тоже не бог знает какое чудо; вся эта латинская литература искусственна и холодна, настоящая литература для литераторов.

   9. "Девственницу" Вольтера! - А знаете ли вы, что в общем это очень скучно, в особенности же та часть, которая не считается таковой. Но прелестные остроты, смелые, умные и тонкие намеки, язвительные насмешки обнаруживают великого мастера¹³.

   10. Толстый труд г-на Дама-Инара о Наполеоне - компиляция всех его суждений о событиях, людях и вещах¹⁴. - Что за великая и сильная личность этот Наполеон, что за сила характера, какая последовательность и какое единство воли! И вместе с тем никогда не было человека, более принадлежавшего прошлому. Он полностью это прошлое воплощает, но поворачивается спиной к будущему, к тому будущему, которое бьется еще и долго будет биться в цепях, им выкованных. Монархия в Европе умирала: он организовал власть, правительство, этот отвратительный призрак {Далее три слова зачеркнуты.}, который бессилен что-либо произвести, пустой и глупей, со словом Порядок на устах, с саблей в одной руке и с золотом: в другой, всех нас попирающий своими коваными сапогами. Чёрт возьми! что за восточный образ! Отличный переход к

   11. Коран.- Я только что начал его читать¹⁵. В этой книге есть величие и здравый смысл; но я предвижу, что восточная напыщенность и неясность пророческого языка мне скоро наскучат.

   Как видите, в общем я не терял времени, так как все вышеназванные книги не перелистал, а прочел, в точном смысле слова "прочел". Кстати о книгах, пусть Виардо знает, что я привел в до-рядок его библиотеку, que es un primor {так что просто чудо (исп.).}. Жан, со своей стороны, только и делает, что с утра до ночи трет, моет, чистит, смазывает маслом, стирает пыль, метет и натирает полы. Ах! если бы садовник походил на него!

  

   Вторник.

   Вам, вероятно, неизвестно, но вы это узнаете, когда я вам скажу, что я никогда не ложусь спать раньше полуночи. И вот вчера, только я собирался уйти из гостиной, как вдруг услышал два глубоких, вполне отчетливых вздоха, которые раздались, или, вернее, пронеслись, словно дуновение, в двух шагах от меня. Султан давно спал, я был совершенно один. Это вызвало во мне легкую дрожь. Проходя по коридору, я подумал о том, что бы я сделал, если б почувствовал, как чья-то рука внезапно схватила меня за руку: и я должен был себе признаться, что испустил бы пронзительный крик. Положительно, ночью бываешь! менее храбрым, чем днем. Я желал бы знать, боятся ли слепые привидений. Прежде чем лечь спать, я каждый вечер совершаю маленькую прогулку по двору. Вчера я остановился на мосту и стал прислушиваться. Вот различные звуки, которые я слышал:

   Шум крови в ушах и свое дыхание.

   Шорох, неустанный шёпот листьев.

   Стрекот кузнечиков; их было четыре в деревьях на дворе.

   Рыбы производили на поверхности воды легкий шум, который походил на звук поцелуя.

   Время от времени с тихим серебристым звуком падала капля.

   Ломалась какая-то ветка; кто сломал ее?

   Вот глухой звук... что это? шаги на дороге? или звук человеческого голоса?

   И вдруг тончайшее сопрано комара, которое раздается над вашим ухом...

   Кстати о комарах. В этом году меня съедают красношейки. Вот уже несколько дней, как я весь покрыт ими и шумно чешусь.

   Кстати, или нет, наоборот... впрочем, это всё равно. Я должен вам сказать, что, найдя под зеленым чехлом рояля ваш толстый музыкальный альбом, я позволил себе раскрыть и пробежать его. К несчастью, моя правая рука не играет на рояле достаточно хорошо, чтобы дать мне хотя бы некоторое понятие о мелодии; тем не менее я попытался разобрать некоторые вещицы, которых вы нам никогда не пели! Насколько я могу судить, у вас во все времена был превосходный вкус; но то, что вы делали раньше, было несравненно менее искрение. Так, например, я нахожу прелестной первую фразу из "Ласточки и узника": "Милая ласточка, порхающая перед решеткой мрачной тюрьмы, летай, летай без боязни вокруг этих стен". До сих пор это очень хорошо, но "Я люблю смотреть на тебя" застревает у меня в горле словно кость; сколько бы я ни пел это грудным голосом, фальцетом, закрыв глаза и наклонив голову немножко набок, как делаешь, когда желаешь судить беспристрастно: невозможно! В особенности это до приводит меня в отчаяние. Я даже пробовал заменить его: невозможно, всё так же невозможно! А начало фразы так мило! Всё равно, я предпочитаю "Светлячка", или "Марию и Юлию", или "Ночь и день". Чей это текст, озаглавленный "Мечты"¹⁶? Там есть три стиха, которые мне очень нравятся:

  

   Где видишь, как изнемогающая и раненая,

   Падает в ледяную воду

   Затравленная лань.

  

   Не знаю почему, по мне так и кажется, что я вижу большие темные деревья, покрытую инеем землю, сухие листья, застилающие аллею н поверхность маленького недвижного пруда, лань, падающую на самом берегу, и подбегающих издали собак, лай которых весело раздается в ясном и сухом воздухе.- Собираетесь ли вы писать музыку в этом году? Два или три раза я пытался сочинять слова, но, увы! мой Пегас теперь всего лишь старая, хоть и заслуженная лошадь, которая не в состоянии ступить и шагу. Как-то на днях я увидал в поле серого ворона; вид этого соотечественника волнует меня; я снимаю перед ним шляпу и спрашиваю у него, что нового на родине. Право; я был почти растроган. Ну, вот, сказал я самому себе, сложим об этом хорошенькие стишки. Что-нибудь простое, изящное; словом, что-нибудь вроде Беранже¹⁷! В течение двух часов я ломал себе голову, не в силах срифмовать хотя бы двух строк. Наконец, меня взяло отчаяние, и вот чем я разрешился:

  

  

  Ворон, ворон,

  

  Ты не красив,

   Но ты явился из моей страны:

   Так возвращайся же туда!

  

   Я сильно сомневаюсь, чтобы вы положили это на музыку.

   Роясь в музыкальных тетрадях, я нашел две, в которых никакой музыки не было: это были списанные вами, русские стихотворения и начало грамматики. Это мне всё же показалось очень забавным. Могли бы вы теперь прочитать то, что вы там написали? Не правда ли, вы ведь занимались этим в Вене, с г-ном Соллогубом?

   Вы понимаете по-русски? или уже позабыли? {Эти две фразы в оригинале написаны по-русски, см. с. 319.}

   А ну-ка: что это значит?

   Я болтаю сегодня, как сорока, оставшаяся старой девой... Кстати, знаете ли, я прочел в письмах л<еди> Монтегью, что в Турции молодая девушка, умершая девицей, подлежит осуждению, поскольку женщина существует на земле, чтобы производить потомство¹⁸? Видите ли, хорошее и дурное - это как Восток и Запад: то, что Восток здесь, далее оказывается Западом; это зависит от того, в какой точке находишься.

   Итак, м-ль Антония сделалась со вчерашнего дня г-жой Леонар¹⁹. Да! вам теперь не придется заставлять ее есть больше, чем ей того хочется! Бывало, я но мог удержаться от смеха украдкой, когда да. принимали строгий вид, чтобы заставить ее проглотить остаток котлетки. Г-жа, Полина Виардо: "Antonita, vamos..." Г-жа Гарсия (с большой торопливостью и энергией): "Come, come, tu no cornes nada". Г-н Сичес (покачивая головой): "Es menester corner, hija". М-ль Антония (с живостью): "Sea por el amor de Dios padre" {"Антонита, ну же..." - "Ешь, ешь, ты ничего не ешь".- "Надо есть, дочка".- "Пусть так, ради бога, отец!" (исп.).}. Но я слишком разболтался. До завтра.

  

   Среда вечером.

   Вообразите, что со мною случилось! Сегодня утром я намеревался докончить эту четвертую страницу и отправить вам письмо (тем более, что прошла уже неделя с тех пор, как я писал вам последний раз) - как вдруг мне докладывают о приезде брата г-на Фуже, который и располагается здесь до пяти часов! А я-то, глупый, вместо того чтобы просто отослать вам это письмо недоконченным (оно и так уже довольно длинно), я этого не делаю и откладываю до завтра... Эта четвертая страница меня задержала - почему? Трудно сказать. Как бы то ни было, прошу у вас прощения, а чтоб доказать искренность моего раскаяния, обязуюсь написать вам один лишний листок! Но что я за неловкий такой! Честное слово, я выживаю из ума! Как будто писать вам - для меня труд... Ну, вот, я путаюсь, сбиваюсь, пусть меня выгонят за дверь и чтоб об этом речи больше но было.

   Но я возвращаюсь через окно и продолжаю.

   Прежде всего, тысячу раз благодарю вас за ваше прелестное письмо; я его читал и перечитывал. Признаюсь, я не прочь был бы видеть, как вы исполняете Фидес по-итальянски²⁰; но когда человек нищ, как Иов, нечего и думать о поездках в Англию. А! г-н Луи Блан... да это прелестный человек, и я снова перечитаю его книга.

   Итак, Фидес вознесена до небес... Тем лучше, тем лучше. Я этому очень рад, честное слово.

   Постойте, я сейчас встану и сделаю пируэт в знак радости. Так оно и сделано.

   Вы столь добры, что спрашиваете меня о моем здоровье; чувствую я себя прекрасно и молю бога хранить вас! О да! будьте здоровы, будьте счастливы, веселы, довольны, почитаемы, любимы, знамениты: я знаю, что все это у вас уже есть, но это не мешает мне доставить себе удовольствие вам этого пожелать...

   Постойте: я перечислил вам все произведения, которые прочел; но вы, может быть, спросите меня, только ли я и делал, что читал. Милостивая государыня, я сочинил одноактную комедию; клянусь вам, милостивая государыня, тенями моих предков, которые, по всей вероятности, были татары, уродливые, как козлы, и вонючие, как обезьяны, что я написал, переписал и отправил одноактную комедию, в 50 страниц²¹! А перевод? - скажете вы? Ах, так вот! Вообразите себе, что, уезжая в Куртавнель, вместо тетради, которая содержит мою первую комедию²², я захватил совсем другую тетрадь! Это даже было, признаюсь вам, второй причиной моей поездки в Париж: я хотел привезти нужную тетрадь. Но, к моему великому изумлению, на улице Лафит, 11, я узнал, что г-жа Сичес увезла с собою в Брюссель²³ ключи от своей квартиры, так что мне пришлось пробродить целый день в моей серой шляпе, что вызывало улыбку у прохожих, принимавших меня за старого разжиревшего мазилу. Без тетради я не могу делать перевода; но через пять-шесть дней - после возвращения г-жи Сичес - я отправлюсь на сутки в Париж и привезу с собою тетрадь, Я съездил бы в Париж даже только для этого, но у меня там есть и другие дела.

   А моих денег мне упорно не присылают!!

   Возвращаясь к брату г-на Фуже, должен признаться, что никто не изводил меня так, как он; в конце концов он стал мне наизусть читать отрывки из Руссо и Лабрюйера. "Обратите, милостивый государь,- говорил он мне,- внимание на эту вот фразу: "Трон был ее недостоин"²⁴"; и он повторял ее раз сорок. "Вот мысль; понятная мысль. Вот это мысль. Вот мысль". В конце концов я стал договаривать за него его фразы, но он их вновь повторял. К чему столько трудиться, чтобы быть глупым? В самом деле, я думаю, что никто не бывает глуп от природы. Но при старании можно всего достигнуть. Я предвидел, что он пожелает остаться обедать. Ведь я, как вам известно, тоже обедаю. Каким образом? право, не знаю, по я обедаю, и весьма хорошо. Надеюсь выяснить это в свое время, когда у меня будут деньги. Скажите, ваш костюм Фидес (я не говорю о самом первом) всё тот же, что и в Париже, не так ли?

   Вы правы в том, что говорите о вашем скульптурном портрете, по у талантливого скульптора из этого могло бы выйти нечто прекрасное. Если в Лондоне выпустят литографии или гравюры с. изображением Фидес, то привезите их с собой. Я был бы весьма рад получить письмо от Чорли. А вы очень добры, говоря мне то, что вы мне говорите.

  

   Четверг.

   Сегодня ночью была гроза с сильными раскатами грома; листва деревьев еще находится в полном смятении, выражаясь слогом Шенье; воздух освежен и чрезвычайно мягок. Я надеюсь сегодня на письмо от г-на и г-жи Сичес с извещением об их приезде. Куртавнель, благодаря отеческим заботам Жана, никогда не бывал таким чистым. По-видимому, м-ль Берта также приедет.

   Довольно крупный зайчонок третьего дня утонул во рвах. Как и почему? Трудно сказать. Покончил ли он с собой? Но ведь в его возрасте еще верят в счастье. Впрочем, самоубийства, будто бы, случаются и у животных. Я слышал, что в Англии одна собака нарочно утопилась,- но в Англии это понятно. Впрочем, мне не следовало бы злословить об этой стране; думаю, что вас там любят. Имя г-жи Джеймсон мне известно; кажется, она пишет исторические романы. Не находите ли вы, что нижеследующее замечание, сделанное леди Монтегью в 1717 г., в Париже, справедливо еще и сейчас: "Very commonly the entrance of a gentleman or a lady into a room is accompanied with a grin, which is designed to express complacence and social pleasure, but really shows nothing more than a certain contortion of muscles that must make a stranger laugh. The French grin is equally remote from the chearfull serenity of a smile, and the cordial mirth of an honest English horse-laugh" {"Обычно мужчина или женщина, входя в комнату, широко оскаливают зубы, что должно выражать довольство, приветливость и дружелюбие, но на самом деле является неким сокращением мускулов, которое у иностранца обязательно вызывает смех. Французский оскал зубов равно далек и от радостной, спокойной улыбки, и от сердечного веселья, которое несет в себе громкий, искренний хохот англичан" (англ.).}²⁵. То же можно наблюдать, когда два человека прощаются или встречаются на улице; внезапная перемена в поведении меня всегда поражает. Впрочем, все так поступают (за исключением англичан), и я первый. Но посмотрите, что может сделать влияние человека! Собака, наиболее испорченное им животное, в конце концов переняла эти деланные и смешные кривляния; я убежден, что манера этих животных знакомиться друг с другом вовсе не свойственна их природе; это плод цивилизации. Но у подражателей - страсть к преувеличениям: вместо того чтобы улыбнуться, показывая зубы и прищурив глаза, они... но мне нет надобности доканчивать: вспомните смелый рисунок вашего брата.

   Кстати, о вашем брате. Скажите ему, что я очень крепко жму ему руку. Особенно же скажите ему, что следует быть в хорошем расположении духа, хотя бы только ради собственного здоровья, а время от времени пусть себе ломает что-нибудь из мебели. Умеет ли он уже speak English {говорить по-английски (англ.).}? A немецкий язык? Вероятно, он уже его забросил. А то я сказал бы ему, что недаром говорится Geld verdienen {зарабатывать деньги (нем.).}, ибо verdienen происходит от dienen {verdienen - зарабатывать, dienen - служить (нем., игра слов).}.

   Ежедневно перед обедом я совершаю большую прогулку в сопровождении Султана. Я очень боюсь, что в нынешнем году будет меньше дичи, чем в прошлые годы... Сильные июньские дожди очень повредили выводкам. Мне часто попадаются пары куропаток без птенцов. Известно ли вам, что куропатки отлично разыгрывают представления? Они умеют очень хорошо притворяться, будто они ранены и едва летают, они кричат, пищат, и всё это дли того, чтобы заманить собаку и отвлечь ее от места, где находятся птенцы. Третьего дня материнская любовь чуть не обошлась очень дорого одной из них: она так превосходно сыграла свою роль, что Султан схватил ее. Но так как он - perfect gentleman {совершенный джентльмен (англ.).}, то он только смочил ее своей слюной и вырвал у нее несколько перьев; я возвратил свободу этой отважной матери и слишком хорошей актрисе²⁶. Да, таков уж театр! Вот актер, который меня трогает и заставляет плакать; начни он плакать сам, быть может, он заставит меня смеяться. А между тем, если он только играет, только притворяется, не думаю, чтоб он мог вполне растрогать меня; по-видимому, здесь необходимо известное сочетание природы и искусства... Вы должны это знать. Но нет, вы этого не знаете, или, по крайней мере, вы не сумели бы этого объяснить, хотя вы и - the subtlest tragedian of the world {искуснейшая трагическая актриса на свете (англ.).}. Положительно, люди делают очень хорошо лишь то, в чем они сами не могут дать себе полного отчета; вот почему вам случается гоняться за самой собою. Доводя это правило до парадокса, можно сказать, что для того, чтобы что-нибудь сделать хорошо, надо этого не уметь.

   Почтальон пришел, а письма из Парижа нет. Тогда будет завтра. А засим кланяюсь вам всем, сколько вас ни есть, начиная с Виардо. Да благословит и да хранит вас бог. Дружески жму вам руку. До свиданья.

  

  

   С французского:

  

   Добрый день, милостивая государыня. Guten Tag, liebstes, bestes, theuerstes Wesen {Добрый день, самое любимое, лучшее, дорогое существо (нем.).}. Ну вот, я по-прежнему один в Куртавнеле и только что получил от м-ль Берты письмо, в котором она сообщает, что со дня на день ожидает приезда г-на и г-жи Сичес. Надеюсь, что г-жа Гарсиа тоже приедет; что ей делать одной в Брюсселе?

  

   Воскресенье.

   Со вчерашнего дня я сделался матерью, мне теперь ведомы радости материнства, у меня есть семья! У меня три прелестных крошечных близнеца, кротких, ласковых, милых, которых я сам кормлю и за которыми хожу с истинным наслаждением. Это три крошечных зайчонка, которых я купил у одного крестьянина. Чтобы приобрести их, я отдал мой последний франк! Вы не можете себе вообразить, какие они хорошенькие и какие ручные. Они уже начинают пощипывать листья латука, которые я им подаю, но главная их пища - молоко. У них такой невинный и такой уморительный вид, когда они поднимают свои маленькие ушки! Я их держу в клетке, в которую мы сажали ежа. Они идут ко мне, как только я им протяну руки; они карабкаются по мне, роются в моей бороде своими маленькими мордочками с длинными усами. И потом они такие чистенькие, и так милы все их движения! Особенно у одного из них, у самого крупного, вид такой важный, что можно умереть со смеху. Кажется, я сделался не только матерью, но и старухой, потому что твержу всё одно и то же. К сожалению, они будут уже довольно большими к вашему приезду и не столь очаровательными. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы они сделали честь моему воспитанию. Вчера я обедал у Фуже. Ну, так вот, брат его вовсе не так скучен, как я думал: он становится менее скучным, чем больше его узнаешь, и это утешительно. Фуже отличный малый: он создан, чтобы быть дедушкой. А он не женат! Я и поехал, и вернулся верхом на Коморне, у которого для его возраста еще очень уверенная поступь. В лесу Бландюро было совсем темно. (Я вернулся в девять часов.)

  

   Понедельник.

   Этой ночью мне приснился весьма странный сон, как это иногда со мною бывает; я вам его сейчас расскажу. Мне казалось, что я иду вдоль дороги, обсаженной тополями. Было темно, я был очень утомлен, а для того чтобы добраться до ночлега, надобно было пропеть пятьсот раз подряд: "На голос твоей матери...". Я торопился покончить с этим заданием, и сбивался со счету; вы знаете, как упорствуешь во сне. Вдруг я вижу, что ко мне приближается какая-то высокая белая фигура и делает мне знак следовать за нею; я говорю себе: вот как! да ведь это мой брат Анатолий (а у меня никогда но было брата с таким именем). Я нахожу это вполне естественным и следую за ним. А через несколько мгновений мне уже кажется, будто мы стоим на сильном ветру; я оглядываюсь кругом и, несмотря на темноту, могу различить, что мы находимся на вершине чрезвычайно высокого утеса, вдающегося в море.- Да куда же мы идем? - спрашиваю я у своего проводника.- Мы птицы,- отвечает он,- летаем.- Как, птицы? - возражаю я.- Высморкайся,- говорит он. Действительно, я хочу высморкаться и нахожу посредине моего лица большой птичий клюв с зобом под ним, как у пеликана. Но в это самое мгновенье меня подхватывает ветер. Не могу вам передать то счастливое волнение, которое я ощутил, расправляя свои широкие крылья; я поднялся против ветра, испустив громкий победный крик, а затем ринулся вниз к. морю, порывистыми движениями рассекая воздух, как это делают чайки. В эту минуту я был птицей, уверяю вас, и сейчас, когда я пишу вам, я помню эти ощущения птицы не хуже, чем вчерашний обед: всё это совершенно точно и ясно запечатлелось не только в моем мозгу, если можно так выразиться, но и во всем моем теле, и это доказывает, что la vida es sucno, y el suefio es la vida {жизнь есть сон, а сон есть жизнь (исп.).}¹, Но чего я не сумою вам описать, так это зрелища, которое развертывалось вокруг меня в то время, как я парил в воздухе: это было море, беспредельное, бурное, мрачное, со светящимися там и cям точками; корабли, едва заметные, скользили но волнам; поднимались высокие утесы; порой до меня долетал какой-то громкий шум; я спускался ниже. Рев становился яснее и страшил меня; я снова поднимался к облакам, которые, как мне казалось, неслись с грохотом, гонимые ветром. Время от времени огромный, совершенно белый столб воды устремлялся кверху из морской глубины, и я чувствовал, как мне обдает пеной лицо; потом вдруг яркий свет разливался вдали, подо мной... Ах, говорил я себе, это морские молнии (!), открытые Галилеем... Они движутся не так быстро, как молнии воздушные, потому что вода тяжелее и ее труднее перемещать. При блеске этих молний я видел море, освещенное до самого дна; видел больших черных головастых рыб, медленно всплывающих на поверхность. Я говорил себе, что мне надобно броситься на них, потому что это - моя пища. Но я испытывал тайное отвращение, которое мешало мне это сделать... И потом они были чересчур велики. Вдруг я вижу, что море белеет и пузырится, как кипящая вода; вокруг меня распространяется розоватый отблеск... Это солнце встает, говорю я себе, скорее, бежим, оно всё сожжет. Но сколько я ни бросался в ту и другую сторону, всё становилось ярким, сверкающим, невыносимым для глаз; большие блестящие пузыри поднимались в воздух, я ощущал удушливую жару, мои перья начинали подпаливаться. Я вижу верхушку солнечного диска, захватившего весь горизонт и пылающего как горнило; меня охватывает нестерпимый страх - и я просыпаюсь. Было уже светло; я видел перед собою цвета зеленой ивы обои моей комнаты и не мог еще сообразить, где я нахожусь².

   Но позволительно ли описывать сон так пространно? Вы станете смеяться надо мною и будете правы. Но, надо признать, материалом для описания Куртавнель не богат.

  

   Понедельник вечером.

   Брат Фуже снова приходил сегодня обедать в Куртавнель. Право же он не глуп, а также и не очень скучен; тем не менее я нахожу, что вижу его слишком часто. Впрочем, полагаю, что он скоро покинет сии прекрасные места, как сказал бы бедный г-н Ги. Он ничего не делает, не имеет никакой профессии, и, невзирая на это, весь закоснел в предрассудках национальных, бонапартистских, литературных и судебных. Если бы по крайней мере он воспользовался своею независимостью, чтобы освободиться от всего этого хлама! Так нет же. Немец скорее бы это сделал. Беранже с полным основанием сказал:

  

   Философ

   С мелкой душонкой,

   Твой глаз не может оторваться

   От старого петуха на твоей старой колокольне³.

  

  

   Вторник.

   Я только сегодня получил вашу записку вместе с письмом г-на Чорли, на которое поспешу ответить завтра же⁴. Verzeihung, Theuerste. Ich liege zu Ihren Fiissen, und bitte mir auf den Nacken zu troten {Простите, дорогая. Склоняю голову к Вашим стопам и прошу наступить на нее (нем.).}. Передайте Виардо (я собираюсь ему написать также на этих днях), что охота откроется 25-го. Должен ли я что-либо предпринять, чтобы получить для него охотничий билет? В остальном всё обстоит благополучно, и я молю господа тысячу раз благословить вас и вернуть вас здоровою и невредимою во Францию.

   Всё еще нет никаких известий о г-не и г-же Сичес. Прощайте. Будьте здоровы и счастливы...

  

  

   С французского:

   Приветствую вас, милостивая государыня: guten Morgen, Liebe, Theuere! {доброе утро, милая, дорогая! (нем.).}

   И действительно, они оба приехали вчера вечером. Я говорю о г-не и г-же Сичес. Я был очень рад их видеть. И притом у них был такой счастливый вид, они с таким радостным оживлением рассказывали мне кучу вещей, малейшие подробности их путешествия и особенно свадьбы¹! Они показали мне портрет Леонара, который выглядит, по-моему, славным малым. Я заставил их рассказать, как они свиделись с м-ль Антонией, что они ей говорили, что она отвечала им; как встретились они в первый раз с г-ном Леонаром, что он сказал им, что они ответили ему, как он был одет, какая у него была в руке шляпа и как были одеты они, а затем дошли и до более важных подробностей свадебных приготовлений и т. д. и т. д.; они должны были описать мне всё; и они это делали, они повторялись с упоением, они изображали манеру смотреть Леонара, звук его голоса, и я слушал их с истинным интересом, потому что счастие заразительно. В общем, я надеюсь, что всё это будет продолжаться так же хорошо, как началось. Сегодня поток превратился в ручей; мы всё еще говорим, но жила истощается.

   М-ль Берта приезжает завтра с Луизой. Куртавнель начинает наполняться. Я уж не буду больше обедать один на один с собою.

  

   Милостивая государыня! Позвольте мне принять торжественный тон, который был бы на уровне обстоятельств. Милостивая государыня! Ужасный бич, подобный тем казням египетским, о которых говорит Св. Писание², обрушился на "прекрасные места", в которых вы обитаете или, вернее, не обитаете. Он не застал нас врасплох: он и раньше часто угрожал нам... что я говорю? мы не раз испытывали действие его ударов... (ведь это прямо слог Расина). Но на сей раз жестокость его превзошла все самые мрачные ожидания, потрясла самые мужественные сердца и повергла всех вокруг в глубокое отчаяние. Милостивая государыня! Этот бич - красношейка или же красношейки, как вам будет угодно³. Ваше чувствительное сердце должно было это угадать. Милостивая государыня! В течение одного лишь часа ваша тетушка, которая, заметьте хорошенько, не выходила, сняла их пятьдесят, cincuenta, funfzig, fifty {пятьдесят (трижды - исп., нем., англ.).}, с лица и с шеи! Она нам их показала, мы их. сосчитали. Она брала их платком по две, по три, по пяти! Тела наши представляют собою сплошную рану, подобно телу Ипполита⁴ ... Я чешусь всеми десятью пальцами до крови! Надеюсь, что это долго не протянется. Это было бы слишком ужасно! Мы с нетерпением ожидаем м-ль Берту,- para dar a corner a los hambrientos {для того, чтобы накормить голодающих (исп.).}, как говорит сеньор дон Пабло,- может быть, это даст делу иной оборот. Никогда еще это не было столь сильно. Лишь бы бешенство этих адских зверей было утолено до вашего приезда!

   Брат г-на Фуже решительно а bore {надоедливый человек (англ.).} (вы знаете, что означает это слово по-английски), и притом первоклассный. Он явился терзать меня в день приезда вашей тетушки. Ничего столь тяжеловесно самодовольного, столь претенциозно пустого, столь торжественно глупого никогда еще не существовало. Знаете ли вы эту гадкую улыбочку, которая хочет быть плутовской, а оказывается только натянутей, эту улыбочку, всю пропитанную самомнением, которая столь неизменно витает на устах самодовольных дураков? Ну, так эта улыбочка не покидает бледного лица этого господина. Что меня изумляет во всем этом, так это мое добродушие. Я целыми часами беседую с этим существом; я даже считал его менее несносным, чем это почувствовал... А еще есть люди, полагающие, что у меня сатирический ум. Вообразите, у него мания читать наизусть прозу. Мы говорили об описаниях... "Милостивый государь,- сказал он мне своим наставительным тоном,- всякое описание излишне, если оно не такое, как у Фенелона в "Телемаке", где сказано: "Природа была лишь обширным садом"⁵. Обширным садом! Милостивый государь, обширным садом! Вот мысль новая, прекрасная, трогательная, которая так много говорит моей душе". И целые полчаса изверг но переставал повторять эту фразу, божественную, дивную и т. д. Что за несносное существо! Он, должно быть, родился в старом сыром погребе от старого паука и разбитой параличом жабы. Я представляю себе бога Скуки в виде покрытого, пылью паука. Словом, пусть его съедят красношейки! Более жестокого пожелания я придумать не могу. Но, по-видимому, в Розе о них ничего не знают. Неужели они водятся только в Куртавнеле?

  

   М-ль Берта прибыла вчера вместе с Луизой: у Луизы вид превосходный, да и у м-ль Берты вид не такой уж болезненный. Девочка нам показывала свои награды и зеленую ленточку. Я нахожу, что у нее манеры немножко "мне на всё наплевать", но это образуется, потому что, в сущности, это милая и кроткая натура, несмотря на ее резкий смех. Садовник, ввиду прибытия всего этого народа, принялся понемногу за работу; Жан трет более чем когда-либо; вообще Куртавнель сейчас так весь и сияет. Но если не будет наведен порядок, то через две недели рвы обратятся в сплошную полосу черной тины. Не знаю, принадлежит ли садовник к красным, но он несомненно обладает тремя главнейшими пороками этой партии, к которой, впрочем, имею честь принадлежать и я; то есть он болтлив, ленив и ни на что не годен. Каким бы я был плохим садовником!.. Поразмыслив об этом, я собственно не знаю, кем бы хорошим мог я быть, французское ли это выражение? Мне, честное слово, безразлично! Уже давно не получал я от вас письма! Это немного и по моей вине, но бог милостив. Bitte, bitte... {Пожалуйста, пожалуйста (нем.).}

  

   Ничего нового со вчерашнего дня. Однако красношейки, по-видимому, начинают умерять свой пыл. Давно пора! Я стал, как говорит Анпибаль в "Авантюристке"⁶, до такой степени безобразен в голом виде, что не решался раздеваться. Я катал дам в лодке; и сочинял песенки для Луизы. Итак, вы возвращаетесь к нам через две недели!

   Идет почтальон; я должен отдать ему мое письмо... Вы делаете больше того, что обещали, ибо с тех пор вы получили уже два письма... Что делать! Подожду. Тысячу раз да благословит вас бог и да хранит он ваше здоровье. Весь ваш.

   P. S.- Я напишу завтра Виардо. Зайчата подохли!

  

  

   С французского:

  

   Надо мне все-таки вам написать, мой дорогой Виардо, пока вы не вернулись в Куртавнель, что, надеюсь, произойдет в скором времени. Вас ждут здесь с большим нетерпением. Как мне сказал почтальон, охотничий билет для вас готов; дичи довольно много (особенно много перепелов), и Султан здоров. Куртавнель (дом) в полном порядке; к сожалению, не могу того же сказать о парке. Садовник, право же, непростительно небрежен; м-ль Берта содрогнулась от ужаса, увидав, как одичал, как запущен и засорен садик перед домом. Фруктов нет никаких; вся смородина почему-то внезапно исчезла, что меня очень огорчает за вас: вы ведь так ее любите. В конце концов, полагаю, вам бы следовало подумать о том, чтобы заменить этого собрата-республиканца. Г-н Жюльен просит вам передать, что тот небольшой домик (помните, у него такая дурная слава) продается и очень дешево. Он пишет еще о каком-то продающемся лесе; это в письме к м-ль Берте, которое, вероятно, прибудет сюда сегодня; впрочем, вы всё это устроите сами. Еще у вас беда с утечкой воды: так рвы скоро могут оказаться сухими; если бы вы прислали свои распоряжения, можно было бы сейчас же приступить к работе; не понимаю, почему во время очистки не переменили шлюзового щита; он стар и качается, как самый старый зуб самой Старой колдуньи. Впрочем, воздух здесь так же чист и благотворен, рода так же хороша, как и прежде; если хотите потолстеть, приезжайте. Experto crede Roberto¹. В один из ближайших четырех дней я съезжу ненадолго в Париж, чтобы привезти сюда мое ружье и другие необходимые вещи, а также Гоголя - для часов досуга. Мы переведем "Шинель", если вам угодно². Я получил письмо из дому, вновь повергнувшее меня в полнейшую неуверенность относительно того, когда мне пришлют оттуда деньги³; но так как я еще не исчерпал полностью своих ресурсов (за время моего пребывания здесь я заработал но крайней мере 1000 франков), то могу с чистой совестью попросить вас одолжить мне 400 франков; мне эти деньги нужны, чтобы расплатиться здесь с кое-какими долгами. Буду вам признателен и постараюсь не очень опоздать с их отдачей. Кстати, с пятнадцатого числа нам больше не присылают "Loi National"⁴.

   А как идут ваши дела в Лондоне? Недурно, надеюсь. Я хотел было просить вас подробно сообщить мне о вашем пребывании там, но думаю, что получу скоро возможность обратиться к вам с этой просьбой лично.

   Засим дружески жму вам руку и остаюсь

  

   М-ль Берта не пишет вам, потому что она сейчас едет в Розо отдавать в починку тильбюри. Тысяча приветов всем.

  

  

   Благодарю вас заранее за любезный прием

   Который вы окажете моему снегирю

   Он по этой причине раздуется от гордости

   То, что он ест, это не кервель

   Которым питается косуля

   Эта пища вогнала бы его в гроб

   Моего путешествия я уже на пороге

   Завтра в 8 ч. утра, сидя как в кресле

   Я покину Париж, погруженный в траур

   О моем отсутствии; и тотчас по приезде я вам пошлю сборник

   Впечатлений моего глаза

   Эта последняя рифма неудачна, но я ручаюсь,

   что даже ваш муж не найдет другую на ейль

   Не прибегая к таким собственным именам, как Отейль.

  

   До свидания через две недели и да благословит вас бог миллион раз!

  

  

   С французского:

  

   Вы, должно быть, уже знаете из газет, мой дорогой Виардо, что охотничий сезон открывается не 25-го. Могу вам сообщить точную дату; я узнал ее из официального источника, у г-на Блака, мэра Водуа: это - 2 сентября. Все-таки приезжайте как можно скорее, потому что в Куртавнеле стоит прекрасная погода. Г-жа Гарсиа приехала вчера из Брюсселя в добром здравии. М-ль Берта и Л уизон здесь с пятницы. Я ужо начал немецкие уроки с девочкой; ей надо позаняться и испанским, а то она его начинает забывать; вообще же, она мила во всех отношениях и чувствует себя превосходно. Я бы хотел обратиться к вам с просьбой, но очень глупо, что я делаю это так поздно; впрочем, это только мимолетный каприз и, боюсь, литейный здравого смысла. Мне бы хотелось иметь охотничью английскую собаку... и, если вам где-нибудь попадется такая, хорошо натасканная, привезите ее мне, это доставит мне большое удовольствие. Но, повторяю, это всего лишь глупость, а у вас будет множество дел в последние дни вашего пребывания в Лондоне. Куропаток в этом году в К<уртавнеле> не особенно много, зато иного перепелов.

   "Musical World", который мы получаем регулярно, дает нам сведения обо всем, что делает и что собирается делать ваша супруга: в последнем номере помещена программа ее концертов в Ливерпуле¹. Она доставила бы нам всем громадное удовольствие, если бы написала дна слова о завтрашнем представлении "Д<он>-Жуана"². Все здесь много о ней думают и искренне ей кланяются.

   До скорого свиданья, дорогой друг, до свиданья на поле битвы между Жарриелем и Водуа³.

  

  

   С немецкого:

  

   Вот Вам билет на отпевание Шопена¹. Будет исполнен "Реквием" Моцарта². На этих днях я не мог к Вам прийти. Как Вы поживаете? Я по-прежнему очень плохо. Приветствую Вас сердечно.

   Надо быть в церкви в половине двенадцатого.

  

  

   С французского:

  

   У меня было намерение написать вам на следующий же день после премьеры "Пророка"¹, дорогой господин Чорли, но я всего лишь добавил камень ко всем тем, которыми вымощена дорога в ад,- вы ведь знаете, говорят, она вымощена благими намерениями. Однако мне не хотелось искать в этом оправдания, и я пишу вам сегодня. Начну, пожалуй, с сообщений о нашем друге; она была rather nervous {слегка нервна (англ.).} на премьере благодаря распространившемуся слуху о том, что ей хотят устроить скверный прием, дабы наказать за то, что она принимала участие в республиканском банкете в Лондоне². Этот банкет, как вы хорошо знаете,- нелепая басня - но эти добропорядочные и умеренные господа не слишком-то требовательны, когда речь идет о том, чтобы оклеветать и оскорбить людей, которые не в состоянии себя защитить.- Г-жу Виардо приняли превосходно - и эти отважные господа не подали признаков жизни; однако страха, который она испытала, оказалось достаточно, чтобы не позволить ей до конца раскрыть свои возможности - и она по-настоящему стала сама собой лишь в 5-м акте. Но, начиная со второго спектакля, она предстала еще более блистательной, чем когда-либо. Вы, должно быть, читали в газетах, что она также пела "Реквием" Моцарта на похоронах бедного Шопена. В церкви Мадлен, к сожалению, не очень хорошая акустика или, пожалуй, уж слишком хорошая - звуки там смешиваются и теряются. Тем не менее она спела спою партию великолепно, в том церковном - простони величественном - стило, секретом которого она обладает. Траурная церемония вообще была очень красивой и трогательной. Это были не просто похороны - это было подлинное прощание с дорогим человеком